Плохая шутка  - Александр Варго

Однако курьер не появился и через две минуты.

Анку открыл глаза. Никакого метро, никакого Дениса. Лишь свечи, свечи, свечи кругом.

– Куда же ты провалился, щенок?

Анку не заметил, как моментально стал распаляться. На кону стояло слишком много, чтобы позволить авантюрам этого беспозвоночного сорвать пари, к которому он, Жнец, тысячелетиями подталкивал Творца. Слишком много!

Он сощурился: зрачки почернели, а по белкам в разные стороны побежали грязно-бурые прожилки. Ссохшиеся щеки, тонкие, как пергамент, судорожно вздрогнули.

– Не смей мне срывать игру, – выплюнул он безгубым ртом. Кости пальцев мерно сжимались и разжимались. – Не вздумай.

Огоньки свечей одновременно колыхнулись в разные стороны, словно испугавшись гнева Жнеца – как будто бесшумная волна прошла по огненному морю. Прошло несколько мгновений, и вновь наступил полный штиль. Анку брал себя в руки.

Закрыв глаза, он попытался мысленно нащупать Дениса, но поначалу ничего не выходило. Он открыл глаза и медленно, размеренно задышал. Истлевшие легкие с еле заметным хлопающим звуком качали стерильный воздух. Окончательно вернув контроль над собой, Анку попытался еще раз. На этот раз получилось. Он увидел курьера, который резво бежал по коридору метро, обгоняя людей. Он постоянно оглядывался, и через несколько мгновений Анку увидел причину этого: за Денисом бежала его подружка, любящая совать нос не в свои дела. К сожалению, Жнец ничего не мог с ней (как и с любым другим смертным) поделать – по крайней мере, на физическом уровне. Единственным исключением был Денис, но это уже по личной договоренности с Творцом. Одно из условий пари.

Картинка изредка пропадала и тут же появлялась вновь – виной тому была толпа, в которой периодически попадались уже уведомленные люди. Мелькание вновь начало раздражать Жнеца, и связь с Денисом пришлось прервать. Анку решил подождать. Немного терпения, и наглец получит полноценный урок. Щенок не поймет хозяина, пока тот не ткнет животное мордой в лужу. Пора было раз и навсегда объяснить Денису положение вещей. Ставки были слишком высоки.

Анку вернулся на берег озера. Он чувствовал себя гораздо лучше – ярость ушла. Не подобало Жнецу волноваться из-за какого-то жалкого смертного, пусть тот и был единственным шансом Анку уйти в пустоту. Взглянув на темную гладь воды, он увидел худощавое лицо Анкудинова Константина Андреевича. Маску.

26

Беготня по переходам метро истощила больного Дениса: горло саднило нещадно, голова кружилась, тело ломило, словно какой-то неведомый изощренный садист отрабатывал на нем удары шестом. Он задыхался, но все же двигался вперед – сейчас нельзя было останавливаться. Каким-то внутренним чутьем он понимал, что Анку захочет помешать ему, не позволит строить против себя козни. И хотя Денис совершенно не представлял, какой вред могут причинить Анкудинову эти разговоры, все же он не позволял себе расслабляться. Нужно было бороться. Перспектива превратиться в подобного Анкудинову пугала его до смерти (хотя и присутствовало некоторое темное очарование), и, кроме всего прочего, не хотелось показывать свою слабость Лане. Совершенно не хотелось.

Они молча двигались по улице. Она короткими фразами из-за его спины обозначала направление, а он полушел-полубежал вперед, задавая ритм. Лана удивлялась: куда девалась апатия Дениса? В его глазах, в моменты, когда он на секунду поворачивался к ней, чуть сбавляя скорость, читалась мрачная уверенность, словно он принял какое-то решение для себя и уже не отступал. Быть может, их вчерашний разговор что-то изменил в нем? Лана не знала и не слишком беспокоилась. Важно, что ни он, ни она не собирались сдаваться этому ублюдку.

Лана, окликнув Дениса, остановилась и попыталась сориентироваться. Увидев пыльный, без единого яркого пятна, двор и старенькую панельную «пятиэтажку», где жил Алексей Петрович, произнесла:

– Вот его дом, – и махнула рукой, указывая направление.

Именно в этот момент Денис почувствовал присутствие Анкудинова. Голова словно засвербела изнутри, там, где это доставляет жуткое неудобство, но где нельзя почесать. Денису показалось, что он маленький мышонок, бегающий по клетке, в то время как люди в белых халатах внимательно изучают все его передвижения. И ждут, когда они смогут сделать инъекцию, чтобы увидеть последствия. Но мышонок Денис совершенно не хотел последствий и потому резко прибавил шаг. У него было одно предположение, которое, скорее всего, окажется лишь беспомощной фантазией, но все же это был шанс. А уж мизерные шансы Денис ценить научился.

– Что случилось?.. – взволнованно начала Лана.

– Какой подъезд? – резко перебил ее Денис, срываясь на бег.

Она ткнула пальцем в ближайший, метрах в пятидесяти, подъезд, стараясь поспеть за ним.

– Вон тот.

– Слава богу, – задыхаясь, прокричал он.

Когда до подъезда оставалось метров пять, невообразимая боль взорвалась в его висках. Денис, не сдержавшись, закричал. Левая нога зацепилась за правую, и он нырнул вперед. Рухнул на землю, заново раздирая еще не зажившие после прогулки под дождем ладони и лицо.

– Денис!

Это кричала Лана, но как-то очень далеко, с другого края Земли. Ублюдок Анку каким-то непостижимым образом сжимал его черепную коробку, которая была готова вот-вот треснуть. Внутри головы смесь адского жара со смертельным холодом сводила с ума.

Денис поднял глаза и сквозь пелену увидел дверь подъезда. Он пополз. Он уже не думал, сгорая в этой безумной боли, он просто полз. И кричал от нестерпимой агонии.

Он почувствовал чьи-то руки на своем вороте. Затем дверь подъезда открылась, и Денис потерял сознание.

– Кажется, ваш злосчастный кавалер приходит в себя, – услышал Денис в полудреме незнакомый голос.

– Денис.

А этот испуганный голос он узнал. Это была Лана.

Он открыл глаза. Мир вращался с бешеной скоростью, угрожая пропасть вновь. Все сливалось в многоцветное пятно, постоянно движущееся и меняющееся. Опустив веки, Денис вновь оказался в темноте.

Прошло несколько секунд. В висках что-то глухо тукало, распространяя волны тупой боли по голове. Денису казалось, что кто-то переместил его сердце в черепную коробку и заставил биться.

Что-то мокрое и холодное прикоснулось к его лбу, принеся небольшое облегчение.

– Как ты, милый?

– Жив, – проговорил он, не открывая глаз. – Больше ничего не могу утверждать.

Лана рассмеялась нервно, но приятно.

– Это главное. Остальное лечится.

Денис ответил:

– Тогда можно мне таблеточку от головы?

Незнакомый голос вновь вмешался в темноту, окружающую Дениса:

– Я помню каждую книгу в моем доме, но никак не могу запомнить, от чего помогают те или иные таблетки. Но в моих обширных запасах точно должен быть аспирин.